Прочитали? Точно прочитали?
Ну, тогда добро пожаловать под кат:
- Ой вы, гой еси, добры молодцы, - зачинала секретарша Ведищева - полусферами бюстгальтер мой полнится, да и в стрингах не найдёшь места лишнего. Генералы вы мои многозвёздные, академики мои поседелые, да неужто вы затем только созданы, чтобы пялиться в созвездия бледные? Да не хватит ли сидеть с телескопами, наблюдать Кассиопеи с Венерами? Тут же девки - с натуральными жопами, да и, кстати, не с железными нервами! Да не хватит ли вам дурью-то маяться? - Излучением, да с красным смещением. Ведь галактики-то чем занимаются? - Всё слиянием, да всё поглощением.
Говорила так им Анна Ведищева, улыбалась им глазами блудливыми, а столы-то прям ломились винищами, мясо с рыбой умывались подливами. Говорила так им Анна Ведищева, генералам да научному обществу, а у них - хоть сапоги с голенищами, но штаны уже заметно топорщатся. -Подскажите, как мне выбрать достойного, в женский день вознаградить его ласками? Речь вела она такую застольную и стреляла бронебойными глазками.
Собирали тут совет академики, придвигалась в свете ламп плешь к проплешине, и была у них живая полемика: "О науке, о бухле и о женщине". "Кто с бутылкой лучше всех управляется, кто стакана не боится гранёного, тот и будет женихом для красавицы, от Роскосмоса, от краснознамённого!"
Поднимался директор - Поповкин-сам, - позументы, звёзды, всякие прелести: - Я, друзья, скажу под большой стакан: разобью бутыль башкой вдребезги! Замдиректора вставал, Парамонов ли, супил бровь, рычал грозным голосом: у тебе же голова поролонова, и мундир, клянусь, подбит конским волосом! Я же сгрызть могу стакан вместе с днищем-на, ибо крепок я и духом, и челюстью. Значит, мне и достаётся Ведищева, позументы и все прочие прелести!
Как Поповкин взял великУ бутыль, как ударил головой образованной, разлетелась вмиг та бутылка в пыль, как кометный хвост йонизованный. Парамонов тут проявил свой пыл: хвать стакан зубищами наглыми, а стакан-то тот закалённый был, - развалил ему челюсть надвое.
Постоял чуток директор прославленный, постоял да и упал, как подкошенный. На ковёр с его башки окровавленной ала кровь текла, как горошины. Прямо рядом с ним Парамонов пал, говорить хотел - рот заклинило. Тут уж скорую пришлось пригласить на бал - подлатали их, осколочки вынули.
Утро было-то у них бодунищево, говорили меж собой академики: "На хрена нам эта Анна Ведищева?! Не хватает что ль, научной полемики?!"
Journal information